До и после моей смерти - Григорий Аграновский

Гоша улыбнулся: раз так – это хорошее предзнаменование! Как всегда с ним бывало, в момент рождения новой идеи ему захотелось тут же приступить к её осуществлению. Бежать домой и сразу сесть за ноутбук.

Но вместо этого он снял куртку, повесил на спинку стула, затем подал знак официантке и попросил меню.

Оказывается, это ирландский паб! У-у, сколько здесь всякого вкусного и вредного… для простых смертных! Но он, Гоша, больше не простой смертный. Для него нет понятий «вредно» и «полезно». Он живет в другом измерении. Почти как Бог!..

Гоша перелистал документ до конца, затем еще раз, в обратном направлении – медленно, внимательно читая каждую позицию, как будто хотел найти то, в чем приходилось отказывать себе всю жизнь…

Наконец, заказал яичницу-болтунью с колбасами и жареным картофелем, пиво «Олд Том» – паб же, все-таки! – еще кофе и горячий шоколад («кофе с шоколадом – попозже, пожалуйста»).

Осмотрелся.

В заведении, во всяком случае, по эту сторону стойки, было ещё несколько человек, занимавших два столика. За одним сидели огромный чернокожий парень с белой девушкой, за другим – компания из четырех ребят, что-то, по-видимому, отмечавших.

Гоша пошел вдоль стен, рассматривая фотографии, медленно обошел стойку – по другую ее сторону было так же малолюдно – и, сделав, таким образом, полный круг, вернулся за свой столик. Музыка смолкла, вместо нее подвешенный на кронштейне в дальнем углу зала телевизор передавал новости. Кажется, канал «Евроньюс».

Говорят, двадцатый век начался в 1914-м, с началом Первой мировой войны. При таком летосчислении его, Гошина, программа вполне могла бы стать точкой отсчета двадцать первого века. Событием, соизмеримым с появлением Интернета или мобильной связи. Уже четыре года эта идея тихонько жила в его голове, иногда вызывая такой же прилив энтузиазма, какой он испытал при её рождении. Несколько раз он уже готов был начать писать программу, но тут опять появлялось очередное «ООО Самаявеликаякомпаниявмире» с самым «жирным» заказом в его, Гошиной жизни… И все начиналось сначала: он снова помогал осуществлять чужие великие идеи, откладывая свою на потом. Дальше откладывать было некуда.

Принесли ужин. Если именно такой подавали британским матросам в дублинских пабах, понятно, почему Британия стала владычицей морей.

Выложенная на большом блюде яичница, только что снятая с огня и ещё продолжавшая булькать, с художественными разводами перемешанного желтка и с островками крупно нарезанной колбасы, казалась воплощением греха и порока. На отдельной тарелочке – скромная на фоне «главного блюда» горка картофеля с тонкой корочкой и нежной мякотью под ней.

Гоша потянулся за пивом, бережно обхватил большой фирменный бокал снизу, пропустив ножку между средним и безымянным пальцами, и одним долгим глотком отпил примерно треть.

О-о! Да это – настоящий черный эль, без малейшей горчинки и слегка густоватый! Он поставил бокал, взял вилку и нож, чтобы приняться за яичницу…

Телевизионный выпуск спортивных новостей оборвался буквально на полуслове.

Неожиданность тишины, сменившей монотонный новостной фон «Евроньюс», заставила всех посетителей оторваться от ужина и уставиться в экран.

На телевизионном мониторе появилась картинка, которую Гоша со своего места не мог разглядеть, и закадровый голос ведущего начал читать новость, видимо, только что пришедшую в новостной ленте:

«Авиакатастрофа во Франции. Аэробус А330 компании „Эйр-Франс“, совершавший перелет из Рио де Жанейро в Париж, потерпел катастрофу и разбился при заходе на посадку у населенного пункта Вилье-Сен-Фредерик, примерно в двадцати пяти километрах от Парижа. На борту самолета находились 228 человек: 216 пассажиров и 12 членов экипажа. Представитель авиакомпании заявил, что предположительно все они погибли».

Гоша встал из-за стола и быстро подошел к телевизору. Там уже собрались все посетители, которых он только что «пересчитал» по обеим сторонам стойки.

Видеоряд, шедший на мониторе и снятый, скорее всего, с одного из спасательных вертолетов, плохо иллюстрировал сенсационную новость: обычный вид из иллюминатора самолета на маленькую деревушку внизу. Трудно было догадаться с такой высоты, что разбросанный слева от деревушки мусор и есть обломки потерпевшего катастрофу самолета.

– Неправда!

Неприятный, скрипучий, похоже, старческий голос прозвучал над самым Гошиным ухом.

Гоша обернулся: за его спиной стоял пожилой мужчина, лет семидесяти, в длинном, почти до пола, черном пальто – вне времени и моды, и грубых, похожих на солдатские, ботинках. Вся фигура старика выглядела нелепо и как-то… старорежимно. К тому же, казалось, что его шея, хоть и скрытая под шарфом, небрежно, словно наспех накрученном поверх пальто, была намного короче средних антропометрических норм.

– Что – неправда? – грубовато спросил Гоша.

– Что погибли все пассажиры. Это неправда. Они – короткошеий показал взглядом на телевизор – как и большинство людей, берутся судить о том, чего наверное знать не могут.

Странный человек и говорил странно. К тому же, как Гоше показалось, с легким акцентом, трудноопределимого происхождения.

– А вы-то откуда знаете? – Гоша не любил говорить с городскими сумасшедшими.

– Знаю, потому что сам был в этом самолете – и, как видите, жив!

Гоша посмотрел на собеседника взглядом под названием «ну, что я говорил?» и подумал, что роскошная яичница-болтунья, наверное, остыла. Пошел к своему столику, бросив через плечо:

– Понятно!

Яичница, конечно, немного остыла, но ее внешний вид не обманул. Развратно вкусно! С пивом – особенно.

Теперь – десерт. Почему раньше он был равнодушен к таким плотским удовольствиям?..

Трагедия, произошедшая только что, чуть ли не в прямом эфире, в которой погибли сотни незнакомых ему людей у какой-то французской деревни с труднопроизносимым названием, не могла повлиять на Гошин аппетит.

Конечно, каждого из этих 228-ми человек жалко. Точно так же, как каждый из них, узнай он чуть раньше о Гоше и его несчастье, пожалел бы его – с высоты десять тысяч метров, на которой они летели перед катастрофой…

Уже по дороге домой, сидя в такси, он вспомнил про старика в кафе – и вдруг подумал, что не видел ни когда тот зашел, ни когда вышел. Он сидел рядом со входом, лицом к двери и точно помнил, что за все это время в помещение никто не заходил. Выходили раньше него только двое – та самая, «разноцветная» пара, сидевшая в дальнем углу зала. Когда незадолго до экстренного выпуска новостей он обходил зал, разглядывая фотографии на стенах и посетителей, старика в кафе точно не было.

«Чудеса-чудесатые» – лениво подумал Гоша.

Очень хотелось спать. Завтра он начнет работать над программой. А пока – спать.

4

Шкуль ел виноград с косточками – в знак протеста.

Он сидел на кухне, перед раковиной, держа виноградную гроздь в правой руке, левой отрывая ягоды и кладя их в рот. Во рту он отделял мякоть от косточек и выплевывал косточки, стараясь попасть ими в раковину, как баскетбольным мячом – в корзину. «В корзину» удавалось попасть не всегда – раковина и то, что вокруг нее, было уже порядком заплевано.

Он проснулся в семь утра и сразу же сел за ноутбук писать ТЗ к программе. Через три часа, оценив объем сделанного и оставшись довольным, он решил устроить себе небольшой перерыв и перекусить виноградом. C недавних пор он принципиально покупал виноград только с косточками – это была его личная акция протеста против потребительского отношения людей к прогрессу.

C изобретением автомобиля люди постепенно отучались ходить пешком и сегодня чемпионаты по легкой атлетике – чуть ли не единственный повод передвигаться на своих двоих. Человека без автомобиля считают, да и сам он себя чувствует, неполноценным, его не примут в приличную компанию.

C момента появления электронных средств связи начала исчезать письменность, писать руками на бумаге стало несовременно, да и поводов для этого больше нет.

Еще двадцать лет назад, чтобы получить информацию о чем-либо, приходилось идти в библиотеку и изучать соответствующую литературу. Сегодня библиотеки пусты – их заменила Википедия.

Теперь вот – виноград.

Конечно, виноград без косточек был всегда. Но только теперь он стал для Гоши символом того худшего, что несет с собой научно-технический прогресс. В последнее время Шкуль заметил, что купить виноград с косточками стало трудно – он начал исчезать. Как эпистолярный жанр. Как орфография с пунктуацией.

Тем лучше – дефицит говорил о том, что Гошино возмущение обленившимся и ожиревшим человечестом имело под собой основания.

Акцию протеста прервал телефонный звонок.